Первый раз, глядя на белый лист, я даже не знаю, как начать. Обычно с формулировкой мыслей нет никаких проблем. Мне всегда есть, что написать, не важно, солнечный май сейчас или хмурый ноябрь, расслабленные послеобеденные часы или натянутое и звенящее, как гитарная струна, ночное время. Сейчас же, стоит мне только произнести это имя про себя, прокатить его во рту, как мятную жвачку, почувствовать вкус этого имени, такой загадочный, неизведанный и от этого еще более притягательный, как все – в моей голове происходит разрыв какого-то контакта. Закоротило, как говорится. Это даже не просто мыслительный ступор. Это физическая неспособность действовать, говорить и излагать на бумаге мысли.


Боррррис. В нем какое-то сытое, довольное урчание слышится, a может, мне только кажется. Но когда он улыбается, урчание это становится в разы слышней, перерастая из еле слышного мурлыканья в симфонию какой-то расслабленной удовлетворенности, выраженной в звуках.
И вот я, не уверенная даже в том, что случится со мной завтра, не уверенная, что завтрашняя я останусь сегодняшней, какая-то салага по сравнению с ним, полная горячих стремлений проявить себя и кому-то что-то доказать, восторженная и абсолютно не умеющая держать маску (как теперь я это понимаю!), слишком эмоциональная и слишком не уверенная в себе, чтобы что-то делать на уровне,
a вот он – спокойный, в противоположность мне уверенный в себе, свободно владеющий превосходной техникой, поющий так, что у меня под кожей начинается какое-то движение, a внутри тела температура медленно поднимается до самого критического уровня, грозя вот-вот либо разорвать, либо испепелить тебя в пыль, он, сумасшедше, невыносимо прекрасный, с этими его кудрями, и глазами, и руками, и всем, что у него вообще есть, всегда доброжелательно-вежливо улыбающийся.

Господи, что ж я должна делать, если я не могу даже стоять ровно под этим ореховым взглядом?
И даже не факт, что взгляд этот был заинтересованным, или хоть сколько-нибудь посвященным именно мне, скорее так, взгляд из любопытства, но мне хватает и трехсекундной его задержки, чтоб обнаружить у себя лихорадочное движение в голове и полное оцепенение снаружи.
Так ведь не бывает. Я же не влюбилась, поскольку влюбленность не такая, уж это точно. Да черт его знает! Что это такое, как на это реагировать, что с этим делать, мать вашу, если я не могу ни на чем сосредотачиваться, и меня постоянно сопровождает какое-то зудящее чувство. Ей-богу, если б могла, я б его ударила за то, что так мешает мне.

Вспомнить Беляева – так мне совершеннейшим образом было наплевать на него в его отсутствие. A теперь я, даже не видя Борю, продолжаю видеть его повсюду. Вот он улыбается мне, прислонившись к колонне в фойе пятого корпуса, вот он пьет кофе, облокотившись на стойку в химбуфете, вот он сидит в самом конце аудитории, мешая мне сосредоточиться на лекции, вот стоит на лестничном пролете в моем общежитии, вот вместе со мной смотрит на ползущие по плечам капли воды в душе.…
Из-за него я стала выражаться длинными путаными предложениями. Кошмар какой-то.
И я ведь абсолютнейшим образом осознаю, что это мое … пусть будет просто чувство… это мое чувство не имеет права на жизнь. Проще говоря – ни черта мне не светит.

Студент пятого курса юрфака, всеобщий любимец, обожаемый девушками со всех факультетов, талантливый до невозможности, и еще настолько же, если не больше, красивый. Что мне, первокурснице, особо ничем не блещущей, делать рядом с ним? Для императора нужна императрица. A я даже на фрейлину не тяну. Он наверняка не потерпит рядом с собой неидеальную.
Хотя, может, я и преувеличиваю в этом отношении. Я же не могу точно утверждать, ибо не знаю его вкусов касательно девушек. Но одно-то остается бесспорным фактом – рядом с ним мне не быть. И от этого хочется лезть на стену.

Может, седьмого числа будет концерт, и я буду снова разговаривать с ним. От одного этого сердце замирает. A вдруг потом случится так, что я его больше не увижу? Не то чтобы по какой-то особой причине – просто так, не увижу, и все? Тяжко мне тогда будет – вот тогда что, никто и не сомневается. Как получается, что он вызывает во мне такое восхищение? Да нет же, здесь даже что-то другое. Я хочу быть рядом с ним, хочу постоянно находиться рядом, хочу, чтобы моя рука постоянно касалась его тела. Не слишком это похоже просто на восхищение. Но и признать это влюбленностью я тоже отказываюсь. Девчонки и так уже посмеиваются надо мной, мол, вон какая влюбчивая, кто следующий будет?
A мне не надо следующего, я от этого освободиться не могу.
Никогда я еще так сильно не желала. Причем конкретного человека. Речь даже не о половом влечении, хотя и без него нельзя, оно тут где-то половину всего занимает, я хочу не просто его, я хочу его всего. Со всеми мыслями, привычками, жизнью, хочу всегда, каждую секунду иметь возможность дотрагиваться до него, слушать его голос, говорить с ним, хочу сейчас же, немедленно, сию секунду. Страшно хочу. Обладать им. Не могу не хотеть. И у меня ни малейшего шанса поступать как-то иначе. Почему это случилось – сама не пойму. Что, так бывает разве?


У меня в его присутствии еще одно чувство появляется – что что-то пойдет не так, предчувствие какое-то, что что-то случится, со мной или с ним, не знаю, a может, с обоими сразу. Но оно постоянно сопровождает меня. Как только я его вижу, сразу же ощущаю, что что-то произойдет, что-то не очень хорошее, странное, волнительное, и произойдет скоро. Тревога какая-то. Не знаю, откуда и почему это чувство приходит, но избавиться от него не могу. Я теперь ни от каких чувств не могу избавиться.
Такое ощущение, что моя жизнь совсем потеряла рациональную составляющую и превратилась в месиво из чувственных, эмоциональных всплесков.
Я так повернусь на почве эмоций.
Эмоционально-чокнутая.
И маньячка.
И, видимо, мазохистка, раз я в сотый раз обновляю его страницу.

@темы: #дневник, #В этом вся я, #сессия,сессия-страна чудес, #Печаааль такая печаль